Мелкий бес - Страница 187

187

...

P. S. Пожалуйста, приходите поскорее, а то Антоша ляжет спать, так его придется будить.

Передонов поспешно оделся, закутал горло шарфом, и отправился.

— Куда ты, Ардальон Борисыч, на ночь глядя, собрался? — спросила Варвара.

— По делу, — угрюмо отвечал Передонов, торопливо уходя.

Варвара подумала с тоскою, что опять ей не спать долго. Хоть бы поскорее заставить его повенчаться! Вот-то можно будет спать и ночью, и днем, — вот-то будет блаженство!

На улице сомнения овладели Передоновым. А что, если это ловушка? А вдруг окажется, что Гудаевский дома, и его схватят, и начнут бить? Не вернуться ли назад?

Нет, надо дойти до их дома, а там видно будет.

Ночь, тихая, прохладная и темная, обступила со всех сторон и заставляла замедлить шаги. Свежие веяния доносились с недалеких полей. В траве у заборов подымались легкие шорохи и шумы, и вокруг все казалось подозрительным и странным, — может быть, кто-нибудь крался сзади и следил. Все предметы за тьмою странно и неожиданно таились, — словно в них просыпалась иная, ночная жизнь, непонятная для человека, и враждебная ему.

Передонов тихо шел по улицам, и бормотал:

— Ничего не выследишь. Не на худое иду. Я, брат, о пользе службы забочусь. Так-то.

Наконец, он добрался до жилища Гудаевских. Огонь виден был только в одном окне на улицу, — остальные четыре были темны. Передонов поднялся на крыльцо тихохонько, постоял, прильнул ухом к двери, и послушал, — все было тихо. Он слегка дернул медную ручку звонка, — раздался далекий и слабый дребезжащий звук. Но как он ни был слаб, он испугал Передонова, как будто за этим звуком должны были проснуться и устремиться к этим дверям все враждебные силы. Передонов быстро сбежал с крыльца, и прижался к стене, притаясь за столбиком.

Прошли короткие мгновенья. Сердце у Передонова замирало и тяжко колотилось.

Послышались легкие шаги, стук отворенной двери, — Юлия Петровна выглянула на улицу, сверкая в тесноте черными, страстными глазами.

— Кто тут? — громким голосом спросила она.

Передонов немного отделился от стены, и, заглядывая снизу в узкое отверстие двери, где было темно и тихо, спросил, тоже шепотом, — и голос его дрожал:

— Ушел Николай Михайлович?

— Ушел, ушел! — радостно зашептала и закивала Юлия Петровна.

Робко озираясь, Передонов вошел за нею в темные сени.

— Извините, — шептала Юлия Петровна, — я без огня, а то еще кто увидит, будут болтать.

Она шла впереди Передонова по лестнице, в коридоре, где висела маленькая лампа, бросая тусклый свет на верхние ступеньки. Юлия Петровна радостно и тихо смеялась, и ленты ее зыбко дрожали от ее смеха.

— Ушел, — радостно шепнула она, оглянулась и окинула Передонова страстно-горящими глазами. — Уж я боялась, что останется сегодня дома, так развоевался. Да не мог вытерпеть без винта. Я и прислугу отправила, одна Лизина нянька осталась, — а то еще нам помешают. Ведь нынче люди, знаете, какие.

От Юлии Петровны веяло жаром, и вся она была жаркая, сухая, как лучина. Она иногда хватала Передонова за рукав, и от этих быстрых и сухих прикосновений словно быстрые сухие огоньки пробегали по всему его телу. Тихонько, на цыпочках, прошли они по коридору, мимо нескольких запертых дверей, и остановились у последней… [в детскую. За дверью раздавались тихие детские голоса, слышался серебристый Лизин смех. Гудаевская шепнула:

— Вы тут пока постойте, за дверью, чтоб он пока не знал.

Передонов зашел в глухой угол коридора, и прижался к стене. Гудаевская порывисто распахнула дверь, и вошла в детскую. Сквозь узкую щель у косяка Передонов увидел, что Антоша сидел у стола, спиною к двери, рядом с маленькой девочкой в белом платьице. Ее кудри касались его щеки, и казались темными, потому что Передонову видна была только затемненная их часть. Ее рука лежала на Антошином плече. Антоша вырезывал для нее что-то из бумаги, — Лиза смеялась от радости. Передонову было досадно, что здесь смеются: мальчишку пороть надо, а он сестру забавляет вместо того, чтобы каяться да плакать. Потом злорадное чувство охватило его: вот сейчас ты завопишь, подумал он об Антоше, и утешился.

Антоша и Лиза обернулись на стук отворившейся двери, — румяную щеку и коротенький Лизин нос из-под длинных и прямых волос увидел Передонов из своего убежища, увидел и простодушно-удивленное Антошино лицо.

Мать порывисто подошла к Антоше, нежно обняла его за плечики, и сказала быстро и решительно:

— Антоша, миленький, пойдем. А ты, Марьюшка, побудь с Лизой, — сказала она, обращаясь к няньке, которой не видно было Передонову.

Антоша встал неохотно, а Лиза запищала, жалуясь на то, что он еще не кончил.

— После, после он тебе вырежет, — сказала ей мать, и повела сына из комнаты, всё держа его за плечи.

Когда вышли в коридор, и Гудаевская закрыла дверь, Антоша увидел Передонова, испугался и рванулся назад. Но мать крепко ухватила его за руку, и быстро повлекла по коридору, приговаривая:

— Пойдем, пойдем, миленький, я тебе розочек дам. Твоего отца-тирана нет дома, я тебя накажу розочками, голубчик, это тебе полезно, миленький.

Антоша заплакал, и закричал:

— Да я же не шалил, да за что же меня наказывать(?!).

— Молчи, молчи, миленький, — сказала мать, шлепнула его ладонью по затылку, и впихнула в спальню.

Передонов шел за ними, и что-то бормотал, тихо и сердито.

В спальне приготовлены были розги. Передонову не понравилось, что они жиденькие и коротенькие. Дамские, — сердито подумал он.

187